Мчим в Боснию, Боснию и Герцеговину. Те, кого знаем от сюда, говорят Герцегóвина. До конца ещё не усвоили исторические югославские разделения.

Дима тут был уже не раз, рассказывает, показывает. Всю дорогу болтаем не затыкаясь. Знакомимся теперь быстро, без долгих предисловий, точно у каждого на счету кредит доверия. Радуемся, что можем общаться так же легко, будто лежать на морской воде. Вписались в поездку с визовыми попытками (в прошлый раз отклонили).

Едем встречать с аэропорта друга Максима. Смотрю на ребят, вижу красоту их отношений. Дружба-чудо, что-то особенное происходит между разными людьми, и эта красота наравне с музыкой, благозвучным сочетанием разных инструментов.

Рассказываем о тропах наших жизней, путешествиях. Впечатлило как Дима с Олей (той самой художницей, у которой кошка съела краску в Перасте) ехали по городам и странам, но уже не по-туристически, совсем по другому рассматривали новые места под призмой жизни. «И теперь все мы здесь в Херцег-Нови!»

Мостар

Припарковались. Спускаемся в центр. Улочки становятся уже, людей больше. Идём между ремесленными лавками: медь, дерево, ковры, кожа, керамика, всё что угодно, включая матрёшки—восточный базар.

Новое слово тебе— klizovo (скользко). Скользим по отшлифованной до блеска мостовой, с подъёмами и спусками только успеваем балансировать. Камни уложены узорчато, смотришь под ноги и по сторонам—глаза разбегаются, ноги разъезжаются.

Вместе с потоком людей нас выносит на мост, как понимаешь от сюда и название—Мостар. Толпятся здесь не просто так, готовится прыжок с 23 метров. Руки в стороны и… все задержали дыхание…брызги…бирюзовая вода забурлила аплодисментами.

Солнце заходит, жара остаётся плюс 35! Таем вместе с мороженым, пробую лавандовое (ну, так себе), ребята дегустируют манго, персик, абрикос, инжир-грецкий орех, «karapoz»—Сэм учил этому греческому слову—арбуз (география тем и онлайн занятий расширяется, успеваю подключиться из новой локации).

На горе бликует крест. Вечером зажигаются свечки мечетей. Домики с необычными каменными крышами контрастируют с полуразрушенными зданиями, выщербленными снарядами фасадами домов. Помнят не только стены. Сколько ещё должно смениться поколений, пройти времени не чтобы «забыть», чтобы пережить и восстановиться.

Сараево

В столице несколько музеев войны, эмоционально не готова заходить туда, достаточно дырявых стен в каждом районе. Посетили национальный. Отвыкли от больших пространств, сил и времени хватило на половину (может, ещё досмотрим). Древнегреческие и древнеримские экспонаты выглядят вполне savremeno, украшения будто из последней дизайнерской коллекции. Красота понятна вне времени.

Кажется, человечество периодически настигает амнезия, ведь был водопровод, высокое искусство, красивые вещи, почему в очередном витке истории люди забывают то, к чему пришли, будто деградируют, чтобы заново изобрести велосипед, туалет и войны.

В торговом центре нашли кафе с открытой кухней в итальянском стиле, несколько дней обедоужинаем там, улыбаемся знакомым поварам, наблюдаем за процессами приготовления в прямом эфире. Заметочка: в помещениях курят.

В центре рассыпан попкорн и коробки 29ого кинофестиваля, над головой флаги-киноплёнки. В новостях фотографии Боно из U2, приехавшего с Эджем сюрпризом. А вдруг встетимся! На мосту? Если Херцег-Нови город лестниц, то БиГ— страна мостов. Первое впечатление из Trebinje, вид на изгибы реки и арочные мост, куда мы визаранили первый и, по счастью, единственный раз. По дороге заезжали на «старые каменные»—так, наверное, можно говорить про большинство мостов, в Stolac i Konjic.

Шагаем вдоль столичной реки Miljacka в тени лип. В порогах пытаются идти на нерест футбольные и воллейбольные мячи, зелёные пластиковые бутылки из под местной воды“Kiseljak”из источника Vrelo. Успели как раз до дождя в этот природный парк, где с гор стекают потоки, выходя на поверхность, гуляли там по тропинкам и деревянным горбатым мостикам.

Как-то ехала с таксистом-сербом, с гордостью(ponosom) рассказывающем о месте Aranđelovac, “Knjaz Miloš”—to je nije naša voda, to je naš ponos”.

Чаще всего мы “патриотично” берём черногорскую “Rada” с ромашкой на крышке из Bjelo Pole (там, кстати, ещё не были).

От ярковыраженного мусульманского стиля вокруг чувствую себя неловко, ведь до конца не знаешь как принято себя вести, чтобы не беспокоить местных. Не то, чтобы я как-то неприлично одеваюсь, но вместо шорт все дни выбираю брюки.

Как дикие люди из села (почему «как», так и есть—из Кумбора) будто впервые увидели город—проспекты, движение в несколько полос, светофоры (в Херцег Нови один), троллейбусы, эскалаторы в торговых центрах. Босния и Герцеговина ощущается просторно. В нашем уголке на побережье позабыли что такое длинные аллеи, парковые деревья.

Поднимались на вооон ту гору с фуникулёрами. Сверху почти готов панорамный ресторан, в блестящих панелях отражения неба смешиваются с рисунком леса. Там была олимпийская бобслейная трасса. Теперь мёртвые бетонки, расцвеченные баллонами. Заброшки вызывают чувства безысходной тоски и отчётливую мысль, что вместо олимпиады можно было устроить жителям страны комфортную безопасность, а не доказывать себя способными забабахать гигантские спортивные объекты, быстро становящиеся памятниками. Сопоставляешь последовательность событий с нашими: олимпиада, затем война—показательные выступления “кто сильнее”.

Свернули на лесную тропу, насобирала мяты, душицы, чабреца, дополнила единственный вид сувенира на этот раз—чай: несколько сортов чёрного, с бергамотом, многосоставный разноцветный “from Russia with love” неожиданно, с кусочками манго и папайи. Покупка вышла на килограмм, вместо скидки получила в подарок…чай—белые пушистые верхние листочки, оказалось это самый дорогой—300 км (называем километрами, на самом деле это конвертируемые марки).

Яхта жизни

Вернулись из соседней страны с тем же языком, но другими, совсем не черногорскокурортными ощущениями. В таком контексте рады возващению и, конечно, новым горизонтам. Как нам вообще достался этот запаромный подарочный кусочек, как оказывается, свободно себя здесь ощущаем, просоленные и загорелые шлёпаем по палубе жизни, волосы путаются с волнами, высветлились, как раздувающиеся парусом футболки на горячем ветру.

Солнце конца августа ацтекское, абрикосовое, медовое. Садится справа, почти за Херцег-Нови, переотражаясь оранжевыми мазками от окна и зеркала. Последние лучи дотягиваются до дальних Зеленцов уголков кухни и коридора, рисуют пригласительные билеты на закат, нужно просто выйти на балкон и проводить этот день.

Из-за жары снова сидим в домашнем заточении—будто в двусоставном катамаране (рабочая зона с кухней и отсек спальни). Выходим «в открытый космос» рано утром или поздним вечером. Первая половина дня—наша, а потом у А. новая работа до ночи.

Карта наших жизней очерчена границами, ждём визы, доверяясь новым путям. Документы в процессе, в голове начала потихоньку собираться—что взять с собой дальше, что оставить, отдать (швартовы). Только попривыкли, обжились, освоились. И снова уйдём за горизонт. Махну платочком, кто придёт провожать?..

Пожитки

За полтора года на Кумборском якоре обросли вещами, как лодочное дно ракушками-мидиями. Вещественные окаменелости.

Одной только обуви умножилась целая прихожая: кроссовки, в тех, что приехали сюда—некогда лучшие, до неприличия стоптались. Кроксы (от прибрежных ежей), сандалии, тапки, резиновые сапоги. Мало того, что каждого экземпляра по паре, так ещё и для двоих! Ласты только мои, у А. встроенные. Брали на прокат лыжи, после примерки ботинок 46 размера поинтесовались, точно ли нужны на такой размер лыжи или и так можно ехать с горы?

Валенки

Было дело, покупали с папой на ярмарке народных ремёсел валенки. Шиканули—сразу с калошами (или надо говорить галоши?). Здесь зимой вполне сгодились бы (ведь в квартире каменные полы). Носили их совсем немного, в ту подмосковную зиму, помню ощущения тепла и даже жара от коричневой с сединками шерсти.

Шерсть—не просто физически тёплая штука, проходя через руки материал соединяется в форму, насыщается временем жизни, проведённого вещью с человеком.

В прохладную погоду ношу двусторонний свитер от Татьяны И. В дождь мёрзну, чай попьём - жарко, раздеваюсь, так вот туда-сюда все стороны примерила, вечером чувствую, что там такое, а это Надина брошка оказалась внутри—тоже из шерстиночек. Интересное дело - вещь, штучка, а в ней столько воспоминаний.

Наталья Ш. сваляла для нас грелку на чайник, в воспоминание о посиделках под абажуром. Эту дорогую вещицу взяла с собой (слышу твои сомнения - точно ли у нас было только по чемодану вещей, да да). Вот чайник - дело наживное, недавно купили новый, он на самом деле кофейник. Наш стал маловат, ведь у нас завелись в гостях люди - только засыпай чайные листы в топку! Посчитали, три месяца назад нам привезли из Турции 1,5 кг чая. Выпили весь! Вот тебе задачка, с какой скоростью и в каких объёмах…

Не рассказала тебе про своё увлечение вязанием, про «завод» по производству шапок “Carotto”. Как мистер Крюк орудовала загнутым концом металлического продолжения руки, соединяя нити—смешивая цвета как на палитре. В яркости - вся фишка! К каждой шапке полагалась морковка, весёлое украшение и фирменный знак. Для мерзляков (и для катания) вшивала с изнанки флисовую ткань с оленями, купленную в Кировске. Вязание захватывало меня долго, подсела на крючок сотворения шерстяным материалом.

Напоследок

Перед отъездом. Вместо прощания. Завершается кумборский цикл, истории завершаются, будто шапку довязываю, или матрёшку дописываю, бесконечно закруглённая форма, только цвет и рисунок разный.

Жизнь на берегу, пальма из окна, бухта, Херцег-Нови справа, слева — лимонный сад и почти сотня ступеней до моря (посчитаешь точнее?).

А ведь только начала вести список покупок на местном языке. Пакуемся в новый путь, узнавать себя и других. Учить язык, вслушиваться, радоваться что можешь сказать и быть понятым. Смотрю как в последний раз на бухту, её очертания теперь живут во мне, знаю изгибы и острова, на любой карте безошибочно найду узкое место, где мы провели последнее время.

Vidimo se - «увидимся», как говорят тут, и в этом не конец, а бесконечно новая история!

Doviđenja- «до встречи», звучит с надеждой на будущее, ну, а вдруг!